Большая Киселёнка — хроника «бойкота» 2007.10-12

— Не ездишь, не ездишь, а потом заедешь — тебя этой же едой просроченной и накормят.
— Элементарные вещи пускай сделают — и всё.
— Сколько это уже длится? — я тут не местный — не знаю.
— Два дня. С воскресенья, как в воскресенье пацана поставили на уши…
— С субботы.
— А, ну да, я в воскресенье ехал…, да, да — в субботу.
— Ребята, а чего за бойкот-то?
— В Киселёнках.
— А чего там случилось-то?
— Братишка, а чего там случилось в Киселёнках-то?
— Да машины, братан, эта самое, обворовывали там. Последнюю машину у пацана там телевизор, видик украли, разбили стекло... прям документы там… ТИРы были… он там вёз контейнер… в общем и всё последнее…
— Спасибо, братишка, давай, удачи тебе, шершавенькой дорожки!
— Машины там по полной программе обули…
— Прикинь, сколько харчей в один день было наготовлено…
— Там говорили, что первым, говорит, бесплатно кормят, тока платишь за второе…
— Они щас начнут заманивать народ-то… Там сами охранники... наверняка были в курсе, что происходит, не может быть, чтобы они не видели ничего и не знали. Прикрывают кого-то, может быть сами …
— Без них это не обходилось — у них связь, радиостанции…
— Да у них там минимальная зарплата 16000…
— Всё в убыток пошло…
— В общем, ребята, кого обули, они пошли к начальнику охраны, а тот послал их на три весёлых буквы.
— Вот в том то и дело, ребята, - нагло себя ведут и ещё … дело в том, что… хоть там видео ставь, хоть какое… если это делают сами охранники… с ихней подачи это всё — они дают добро, потом всё это пополам… это же всё ясно. Почему на других стоянках такого не делается, - один охранник — в результате любая шпана побоится там подходить, хоть как-то. А это всё с ихней подачи делается.
— Тут к бабке ходить не надо — наверняка они все там делятся и сами же воруют, уроды.
— В любой стоянке, в любой городишко приезжаешь, у нас туда, да ну идёшь по Московской — ну нигде … такие же могут залезть … никто не подходит ничего, только в одной Киселёнке.

— Во, предатели заезжают.
— Чего, в семье не без уродов, да?
— Да-да…
— Ребята, в Киселёнке машинки, одна в одну сторону, другая в другую — аккуратнее.
— Ребята, а на правую-то стоянку в сторону Питера можно заезжать. Или это то же самое?
— Нехрен здесь делать вообще.
— Один хозяин, ... толку.
— Выбирайте пути объезда.
— Вот так с ними надо бороться, иначе никак.
— Да-да.. теперь всё пусто у них там.
— Но всё равно какие-то шакалы заезжают.
— Я и говорю — предатели какие-то заехали двое тока щас.
— Щас и там стоит как бы с десяточек машинок.
— Ну это погоды не сделает всё равно.
— Не ну не сделает, но совесть-то должна быть, или они думают, это дураков только обносят, а их это не коснётся никогда?
— Всегда найдутся, кто на чужом … в рай хотят выехать.
— Сегодня я ехал на Москву — стоянка правая вся забита была.
— Это отмороженные, они забили на это… на коллектив.
— Пацаны, а такой вопрос: кто-нибудь конкретно знает людей, которых тут якобы обнесли?
— Я вчера в Валдае разговаривал с ребятами, у которого.. это ГЕМовские… автовозы были, и у них запаски украли.
— Ну это где у них украли — на обочине или на стоянке? Тут вот как раз речь про то, что тут якобы в субботу или в пятницу - что тут было. Кто-то говорит, что кого-то ограбили. Вот кто-нибудь конкретно этих людей знает, кого ограбили.
— Ну это ты — начальник охраны, — я так понял.
— Нет, я не начальник охраны, я водитель, такой же как ты. Мне просто интересно. Я просто вот у кого ни спрашиваю, блин, никто этих людей не знает. Может ты знаешь?
— А какая, братуха, разница, - знаешь ты его в глаза — ты с ним познакомиться хочешь? Ну знаю я двоих питерских пацанов, у которых украли запаски. Дальше что?
— А когда у них украли?
— Это было в субботу.
— Вот здесь вот, да?
— Прям на стоянке, в самой там внутри.
— Он и есть на стоянке оттуда — начинает вам мозги пудрить…
— Какой это водила? — он со стоянки говорит-сидит.
— Браток хренов.
— Сам ты хренов. Вот я стою на зелёной Ф-ке здесь на правой стоянке в сторону Питера, которая, кстати говоря, вообще ни при чём, - я не знаю, почему сюда никто не заезжает.
— Ты чего ликбез здесь проводишь какой-то…

— Ребят, чего в Киселёнках-то произошло, чего народу-то нет?
— Кража произошла — запаски, дизтопливо…
— … Что объявлен бойкот им… ответственность на себя брать не захотели…

— Рябят, про Киселёнки говорим-говорим, говорим-говорим уже вторую неделю, а машины как стояли на стоянке, так и стоят.
— Потому что пофигу…
— Не знаю, может есть кто незнающие, но короче, я тут на Москву когда шёл, может ночью, обычно забито, а тут три машины у них стояло — и всё.
— А причина — почему только три машины стояли?
— Да там кинули шесть машин кряду, прям на стоянке, администрация говорит — мы ответственности не несём, и решили до Нового года не заезжать вообще туда.
— Проезжайте мимо, даже за водой не вставайте, протухнет всё.
— На Чукотке наверное знают, а Ростов не знает.
— Ребят, а чего, бойкот Киселям сняли уже что ли?
— До Нового года.
— А чего тут машины стоят?
— П-сы стоят.
— Но мне действительно надо, по-любому надо заезжать.
— Не надо - «по-любому».
— Там я спрашивал — там нет нихера, этого как его фильтра, - надо по-любому здесь спрашивать; я куда — у меня не едет машина.
— Да ладно оправдываться — «по-любому».
— Я не перед тобой оправдываюсь, я напарнику говорю.
— То по первости две-три стояли, а щас заезжают…
— Кто это заезжает на Киселёнки-то, а? Езжайте дальше.
— А чего до Нового года, а не на всю жизнь?
— Вон тут в Киселёнке уже 30 машин стоит, опта.
— Да хрен с ними, пускай стоят, забудь ты за эту стоянку раз и навсегда — и всё!
— Правильно, пускай которые м-ки, пускай лезут.
— Всегда были штрейкбрехеры.
— Может сами окунутся в эту фигню — потом поймут.
— Сегодня тридцать, завтра сорок, а после завтра будет восемьдесят стоять, опта. Да вот, опта, я говорю, сорок машин, опта, стоит. «Бойкот», опта, какой там «бойкот», опта.
— Нет солидарности шоферской.
— Вот и показатель нашей «солидарности». Так и будем в дерьме.
— Но всё равно, ребят, маши не так, как было раньше.
— Вообще нефиг туда заезжать. Раз сказали что бойкот значит до Нового года значит нефиг вообще туда ездить.
— Есть же упёртые — хрен ты ему чо докажешь. Он упирается - «у меня ничего не крали» — и всё, он ездил и будет ездить.
— А причём тут «крали» или «не крали»? - это ж надо поддержать друг друга, а это-то что?
— Я и за что и говорю, что пофигисты есть такие.
— Хоть бы что и на эти стоянки и в столовые.
— Ничего, ребята, всё равно глаз радует — смотри, пустота какая! То хрен где встать, а то смотри, места сколько.
— Не заезжать - так не заезжать, чего заезжают-то какие-то козлы?
— Рябят, с какой стороны хреновая стоянка, - мы не местные, не знаем.
— Вы, уроды на автостоянке, уматывайте давайте.
— Да… солидарности никакой нету.
— Да, не на долго людей хватило.
— Да о какой солидарности речь идёт, мужики, - на трассе чо-нибудь случится — так никто не останавливается, а вы говорите «солидарность».
— За котлету продался!

— ...Ваши проблемы… Это я здесь хозяин… Вот и весь бойкот.
— Спасибо, объяснил. А какие, полностью всем или какой-то одной?
— Как я понял, это как с Москвы, ой, вернее с Питера идёшь, где «Хорошая Кухня» большая эта стоянка, вот этой…
— Ясно, буду знать, а то хожу всегда через Волоколамку, а обратно по Ленинградке, - и не в курсе. Теперь в курсе. Спасибо.
— ...Да просто обнесли, - ребята пошли покушать, на стоянку встали, денег заплатили, - обнесли две фуры… Кабины вскрыли, документы украли и так далее… Они к директору, а он их послал куда подальше. Вот из-за этого.
— Ребят, сказали же: всё — Киселёнке бойкот, — чего тут рассусоливать, правильно я говорю?
— А чего не рассусоливать, — я вот этих ребят, которых обнесли, уже две недели ищу, и этих ребят нету. Ты может знаешь этих ребят? А я вот третий раз уже мимо Киселёнки еду, блин, и всё одни и те же голоса народ начинают заводить там: бля-бля-бля-предатели, там всякую фигню нести. Вот если кто ходит туда-сюда — не поленитесь, встаньте на 5 минут, послушайте: одни и те же голоса гнусавые там эту всю фигню заводят. Я на этой стоянке, вот как её сделали, там ещё когда маленькая она была, ставил машину раз пятьдесят, и у меня нихрена там, и не у кого из моих знакомых там ничего не крали. Только на обочине, а на самой стоянке — никогда. Я вот не знаю тех людей, конкретных, у которых две недели назад там — кто говорят 2 машины, кто — 5 машин, то, блин, солярку слили, то запаски сняли… Вот как я ни еду (а я уже третий раз еду, когда... как вот эта фигня началась), и всё по-разному, и никто толком не знает, у кого чего украли. Кто знает, подскажите, кто это такие были, у кого украли?
— Я хочу этих ребят найти. Вот просто мне интересно: если это правда — правда. Просто я сколько не добивался, — вот ни среди питерских, ни кто вот по этой трассе ходит, ну никто не знает, кого это там 12-13 октября обнесли. Может кто знает — подскажет, конкретно, ребята?
— Хрен его знает, ребята, — вот если бы действительно как бы вот 5 машин, как там говорят, побили всё, обнесли — их бы, блин, по-моему, уже с такой, блин, рекламой по всей стране, их уже бы вся страна бы знала этих конкретно 5 машин. Вот я не могу понять, кто это такие-то, подскажите, кого обнесли?
— Когда тебя обнесут, тогда узнаешь.
— Заедь в Киселёнку, там написано: «видеокамеры 45 суток» - спроси — тебе должны показать. Если хочешь…
— Я у них, я у них уже спрашивал, ты не беспокойся. Нахрена мне их видеокамеры — я хочу людей этих с людьми этими поговорить, узнать правду — чего там было.
— Братишка, ну не с проста же это. Сказали — значит кого-то обнесли, понимаешь. Смысл какой тут эту пулю-то пускать?
— Ну, если так подумать, смысл-то есть, ну я не знаю, может хотят стоянку эту там хозяев поменять, или ещё чего, откуда я знаю. Я только точно знаю, что, блин, как только заезжаешь на стоянку, сразу ты узнаешь, кто ты такой, причём из одних и тех же раций — вот я тебе что… как я вот как бы попробовал испытать — вот такое получилось.
— Если тебя понять, значит люди сидят постоянно орут что ли, не работают , а сидят и орут на этой стоянке что ли?
— Ну вот если ты долго на ней постоишь и на рации посидишь, то… мне по крайней мере так показалось.
— Не знаю ребята, щас опять заеду, буду слушать тут. Часик-другой постою-послушаю.
— Чего слушать собрался?
— Радиопереговоры местные.
— Походу, книгу напишешь, наверное.
— Да, тут уже детектив писать можно.
— Это похоже засланный.
— Конечно, конечно, вот это я уже здесь слышал: что я, блин, и предатель, и засланный — как только меня тут не называли.
— Где твоя машина-то, где ты едешь тогда, покажи хоть.
— А вот щас буду заворачивать. А ты на чём едешь? - заверни тоже со мной, пожалуйста.
— Нафиг мне-то туда заворачивать — я дальше поеду.
— Ну смотри-смотри, а то, блин, как бы вот ты не оказался человеком, который по рации тут разговаривает.
— Давай-давай — чего там боишься — заворачивай — щас пообщаемся!
— Ну давай-давай, действительно, — вот видишь, я поворачиваю на правую стояночку.
— На стоянку в Киселёнке?
— Щас мы тебе растолкуем.

— «Не заезжаем, не заезжаем» — и опять не проехать по этой Киселёнке.
— Сказали бо… это самое... бойкот, — значит бойкот, походим мимо.
— Все кто интересуется, наверняка может им ментов вызывали, протоколы существуют, — заедь и узнай, чего болтать по рации-то.
— Я уже узнавал — есть протоколы только по обочине. У ментов.
— Голос твой такой знакомый, блин, вот ты только живешь тут, да?
— Да он работает сто пудов здесь — мозги вам пачкает.
— Ну да… Если ты на встречу мне шёл, ты бы увидел, что я еду, по сигналу на своей рации.
— Ты сказал, что ты поворачиваешь на стоянку. Я вот иду и не видел, где ты повернул. То есть передо мной ни одна машина не повернула направо.
— Я тебе говорю, что я с Москвы иду, и на правую стоянку встал.
— Рябят, чего тормозим в Киселёнке?
— Павлики Морозовы стоят.
— Все, кто стоят в Киселях щас, те все п-сы.
— Сам ты п-с, на чём едешь?
— А что, если все бойкот устроили, нефиг там стоять.
— Ну так язычок-то свой попридержи.
— Надо так сделать, чтобы вообще ни в кафе ни заезжали, ни в магазин… пускай… это всё одного хозяина, пусть он … сосёт.
— …Значит все не заезжают, если все — так все.
— Ребят, ну нормальные коллективы не заезжают, а шо вы там за остальных, это самое, шо вы, нафиг они вам нужны. Вы нормально едете, мимо проезжаете, чего вы…

— …Базарим… из пустого в порожнее, и одни и те же постоянно. Уже все слышали тыщу раз об этом.
— Всё равно хорошо: есть Большая Киселёнка — ребятам есть о чём поговорить.

— ...объявляем бойкот.
— На Чукотке знают, что бойкот объявили Киселёнкам.
— Кто сказал «до Нового года», кто — «до весны».
— А стоянки полны почему-й-то.
— Пусть узнают, что такое наш брат! - ну ничего себе: мы их кормим и поим, а они, наглые рожи, с нами вообще не считаются!
— Вот, «до весны», «до зимы» — фигнёй какой-то заниматься — забыть про неё — и всё!
— Тогда ты, наверное, знаешь, какая следующая стоянка будет от Киселёнок, где можно встать ночевать?
— В Торжке.
— Не понял, ещё раз повтори.
— Идёшь на Питер, на Москву?
— Да, на Москву.
— Слушай: там короче Торжок - пост ГАИ, вот, перед постом, перед самым постом поворот направо. Поворачивай перед постом, и направо — стоянка.
— Спасибо, братишка. Я солидарен с бойкотами. Раз объявили, надо всем говорить. А то заезжает человек, начинают его п-сом обзывать, а он сном-духом не знает, - это ж неправильно тоже. Мне вот сказали, я развернулся — выехал.

— ...Соляру, документы — всё, и резину — всё…
— На новых машинах колёса сняли, по-моему две... два паровоза были — стёкла разбили, чо-то там украли с кабины — телевизор, DVD, всё прочее.
— А ты чего, рядом стоял, э.
— Что за вопросы «рядом стоял»… Вы заезжаете, больше никто не заезжает — да наверное на спроста!
— Короче щас читал «Аргументы и Факты» - написано про Киселёнку, типа: всё происки конкурентов.
— В Киселёнки на стоянку только п-сы заезжают.
— Тот, кто говорит это — тот двойной п-с.
— Конченный.
— Да ладно, парни, пусть как хотят: хотят — пускай заезжают; хотят без запасок остаться, с лицом разбитым, без солярки — пускай заезжают, чего вы.
— Хватит ерунду всякую нести, - нет там ничего и не было. Уже и в газетах писали, и по телевизору говорили. В интернет зайдите на дальнобой точка ру — там ребята разобрались: ничего там такого нету. В кустах сидят — баламутят народ.
— Вот зайди сам в интернет, и посмотри.
— Вот я заходил и посмотрел, а ты, я так понимаю, что — нет.
— Он тебе в интернете всё чего хочешь, золотые горы нарисует.
— Ну если говорили «до Нового года», какого хрена заезжают в Киселёнки то.
— Да… не оправдались наши с тобой предположения — хотели такую картину пустую увидеть, а народу в Киселёнке фиг знает, сколько.
— Не говори…
— С каждым днём всё больше и больше их.

— А чего-й-то вы снимаете?
— Мужчина?

— Давай протокол — я тебе обещаю, мы оплатим всё, что у тебя украли, по протокольчику.
— ...Я не слышал вашего базара — я уже за Малую Киселёнку…
— Вот, мужики, слушайте: вот такие полтора месяца: «у меня», «у друга», «у товарища», а никого на самом деле, никто не подъезжает и протоколов не предоставляет.

— ...«Солидарность»… когда друг друга посылают, друг друга режут … сами дальнобойщики… какая «солидарность», ребята…
— ...Всяких хватает… А где сами потерпевшие — чего-то ни одного в эфире не слышал, которого обокрали… Один то говорит, другой пятое - «десять машин обокрали», «двадцать машин»… Ни одного потерпевшего не слышал, что б сказал что «меня обокрали здесь». Машину обокрали? Ни один потерпевший в эфире не сказал, что «ребята, да, вот я есть, я.. меня обокрали, я ходил, меня послали». Ни одного не услышал за два месяца. Только и разговоров… поймали — почему он не пришёл сюда сразу и не сказал… Это в сентябре! Щас уже декабрь! Два месяца всякую чушь плетёте: «тридцать машин», «десять», «пол-сундука мяса украли»!
— «Ты не поверил, чего-то там… в радиообман».

— Самый такой популярный слух это: пять автомобилей средь бела дня на асфальтированной стоянке — сняли запаски, вынесли товар на десятки тысяч рублей, значит э, залезли в кабину, с кабин что-то повытащили, стёкла поразбивали, - ну, вот такая страшилка. Я думаю, что не каждый водитель поверит тому, что возможно средь бела дня на стоянке… И они, якобы, обратились к администрации, администрация их послала, - они сели молча в машины и уехали. Ну, в общем-то, не логично, конечно. А то, что ещё… о том, что сливают топливо и, там, снимают запаски отдельно взятых каких-то машин — это тоже в общем-то такие страшилки… Но, это самые популярные страшилки, которые вот их хотят использовать и используют вот эти вот рейдеры так называемые, которые именно и затеяли бойкот, - это не водители, а именно они — горстка людей, которые в общем-то хотят руками водителей, то есть бойкотом, обанкротить предприятие, ну соответственно потом его подмять под себя.
— Да, понял, понял. А вот то, что они обратились, говорят, да, и их вроде как послали, вот это уже не первый раз у меня, потому что, - стоишь на стоянке где-то, да (ну, сейчас я не могу вспомнить), и тоже говорят: «вот, стой, да, но за сохранность груза мы не отвечаем», вот так. А у вас тут, как я сейчас понял — на 15-ом ещё были — и за сохранность груза вы отвечаете, и за оснащённость автомобиля, да, там: зеркала, стёкла, запаски?
— Да, конечно. Если водитель заехав на стоянку, допустим хочет именно уделить внимание охраны на свою машину, - ну, допустим, у него пломба, там, запаска, телевизор и так далее, - он вправе подойти к охраннику (они, кстати, - их долго искать не надо — они в жёлтых жилеточках, быстро… видно их, короче), вот, подвести к машине, обозначить вот это вышеуказанное, если есть желание, соответственно как бы сдаётся машина под более конкретную охрану. Водитель закончил свои там дела, отдохнул, поел, вернулся — может подозвать, значит, опять же того же самого охранника (не того увидел — другого — по рации вызовут того, кого вы хотите видеть) и, значит, обозначится: «всё в порядке?» - «всё в порядке», всё — «счастливого пути».
— Да, понял. И последнее: столовая у вас была очень… очень дорогая — как для водителя — да, вот, в общем-то дорого было. А сейчас что, - цены те же остались, нет?
— Вы знаете, я не могу вам ответить на этот вопрос, - дорогая она или нет, - я не водитель, и, в общем-то, не езжу по другим кафе, - не могу вас сориентировать по ценам — вам виднее. Но, единственное, что могу сказать (со слов тех же самых водителей), что если и цены в общем-то такие как у всех — не дешевле, то, во всяком случае, качество обеда и его наполняемость, так скажем, по объёму, - гораздо выше и качественней чем вот где-то в каких-то других местах. Но это говорят водители, а я просто пересказываю.
— Да, Андрей, спасибо, спасибо, ну и всего хорошего.
— Пожалуйста, счастливо, удачи, с наступающим.

— Юра, вот и бойкот, смотри.
— Да… полная стоянка.
— Других столовых нету, что ли.
— Да просто болтать меньше надо, а дело делать…

— А чего, в Киселёнке кончился, да, бойкот?
— Так же как закончится и забастовка сегодняшняя.
— А она что, состоялась?
— Ну говорят, в Москве что-то там творится.
— А там и так одни пробки, - что там может твориться? Хоть ты на полчаса встань, хоть на час — никто и не заметит.

— Чего, бойкот закончился, да, мужики, в Киселёнке-то?
— Ребят, нормальные люди туда не заезжают в всё. А каждый решает сам за себя.
— Нормальные люди заезжают, ребята. Кто не разобрался, тот не заезжает, кто разобрался тот заезжает. И если мне говорят по рации: кто-то там где-то чего-то решил, и якобы здесь чего-то было, то я сначала приехал, разобрался, два месяца искал сам людей, которых ограбили, - никого не нашёл, - чушь это всё, короче.
— Ну а чё, дружище, а в остальном чё? - щас вот хорошо — подмёрзнет — нормально, а остальное — грязь весной, - нафиг оно нужно месить тут грязь — я на другой стоянке нормально заеду.
— Да нет проблем — чо.
— Нигде нет такого отборного мата, ругательства и злобы, как на этой трассе.
— Согласен...